ПИСЬМО ВТОРОЕ

Въ случаѣ утвердительнаго отвѣта, автоматъ начинаетъ мало-по-малу приходить въ движеніе; глупая улыбка появляется на устахъ его; кожаный мѣшокъ развязывается иногда цѣлыя полчаса; и наконецъ -- множество различныхъ монетъ: старыхъ талеровъ, флориновъ и часто нашихъ полновѣсныхъ Павловскихъ грошей и копѣекъ; сыплется передъ вами на столъ вмѣстѣ съ драгоцѣнными медалями Греціи. Въ эту минуту вся физіогнонія нумисмата оживляется быстротою перемѣнною: жажда корысти становится главнымъ ея выраженіемъ; глаза, дотолѣ почти неподвижные, начинаютъ разбѣгаться во всѣ стороны, какъ будто страшась согласія съ движеніями и словами честнаго спекулатора. Благодѣтельная нить Аріадны необходима въ лабиринтѣ слѣдующихъ за симъ тонкостей. Не имѣя ни малѣйшаго понятія о достоинствѣ своего товара, купецъ подстерегаетъ всѣ ваши движенія, и если замѣтитъ, что вниманіе ваше обращено въ особенности на какую-либо монету, то вы можете быть увѣрены, что грозное: 800 или 4000 левовъ, подобно внезапному электрическому удару оттолкнетъ васъ отъ оной. Разгадавъ наконецъ сію важную тайну, и рѣшился посвящать всѣ наружные знаки моего восторга и удивленія старымъ грошамъ и копѣйкамъ. Такимъ только образомъ удалось мнѣ купить до сихъ поръ нѣсколько древнихъ монетъ и медалей, изъ коихъ нѣкоторыя кажутся мнѣ драгоцѣнными; но пора обратиться къ главному предмету моего путешествія и сказать вамъ нѣсколько словъ о сдѣланныхъ мною по сіе время открытіяхъ.

   Генералъ Р., главноначальствующій въ здѣшней крѣпости, подтвердилъ мнѣ объясненныя генераломъ Г. трудности обогатиться какими-либо открытіями въ Варнѣ. О Кюстенджи и о Мангаліи онъ говорилъ также, какъ о мѣстахъ опустошенныхъ и, сверхъ того, оставленныхъ бѣдными ихъ жителями. По его мнѣнію мнѣ должно было немедленно ѣхать за Балканы, чтобы въ покоренномъ недавно Сизополѣ застать предполагаемые слѣды древней Аполлоніи, пока армейскія гарпіи не успѣли еще поглотить послѣднихъ остатковъ ея, но Варна была главною цѣлію моихъ изысканій; желаніе доказать тожество сей крѣпости съ древней Одессою, лежало у меня пуще всего на сердцѣ: и я, кажется, не обманулся въ своихъ ожиданіяхъ; но за то -- сколько заботъ, сколько хлопотъ -- смѣшныхъ, досадныхъ, иногда почти совсѣмъ нестерпимыхъ!

   За недостаткомъ пособій болѣе существенныхъ, я надѣялся руководствоваться въ моихъ изысканіяхъ по крайней мѣрѣ изустными преданіями жителей -- темными, разногласными, но живыми отголосками вѣковъ, завѣщавшихъ столь мало скрыжалямъ бытописанія; но я сказалъ уже, что коренные туземцы разсѣяны, а пришельцы, водворившіеся въ русской Варнѣ, не могли ни въ какомъ отношеніи отвѣчать удовлетворительно на мои распросы. За всѣмъ тѣмъ, время и непоколебимая воля -- какихъ чудесъ не творятъ они! Но прежде, нежели обращу ваше вниманіе на сдѣланныя мною открытія, да позволено будетъ робкому неофиту коснуться слегка, мимоходомъ, и какъ необходимаго только приложенія къ смиреннымъ его изысканіямъ, этой сумрачной, двадцати-вѣковой завѣсы, изъ-подъ коей нынѣшніе антикваріи выводятъ своя тусклыя ипотезы о существованіи древней Одессы. Въ семъ случаѣ я вмѣняю себѣ между прочимъ въ обязанность объявить, что ученое руководство Г. Бларамберга, почтеннаго моего вожатая въ делѣ Археологіи, есть главный источникъ предлагаемой компиляціи.

   Милезейскіе переселенцы, одушевившіе берега Эвксина около средины VII вѣка до нашей эры своими богатыми поселеніями, были, по словамъ Схимна Хіосскаго и безыменнаго автора Перипла по Черному Морю основателями древней Одессы (ΟΔΗΣΣΟΣ). Созданіе сего города относится, по сказанію означенныхъ писателей, ко временамъ мидійскаго царя Астіага, дѣда Кирова, т. е. къ эпохѣ, протекшей между 594 и 559 годами до Р. X.. Названіе Одессы не требуетъ, кажется, дальнихъ этимологическихъ изысканій: оно безъ сомнѣнія происходитъ отъ имени Одиссевса (Улисса) и такимъ образомъ служитъ доказательствомъ того уваженія, которое жители береговъ Эвксина сохранили къ памяти великаго царя-мореплавателя.

   Пять городовъ, процвѣтавшихъ, какъ я сказалъ уже, на западномъ берегу Чернаго Моря, составили между собою торговый союзъ, представляющій нѣчто подобное коммерческой федераціи нынѣшней Ганзы. По мнѣнію Г. Б. это древнее пятисоюзіе было составлено слѣдующимъ образомъ: Томисъ, Каллатія, Одиссосъ, Месемврія и Аполлонія; или даже изъ городовъ менѣе отдаленныхъ отъ Одессы, предполагаемаго средоточія союза, какъ то: Крины или Діонисополь, Навлохосъ и проч.

   "Во всѣхъ мѣстахъ," говоритъ одинъ изъ нашихъ антикваріевъ, "куда проникли неутомимые переселенцы милезійскіе, торговля и промышленность укоренились въ продолженіи весьма немногихъ лѣтъ. Одесса и Томисъ въ Мизіи; Истрополисъ, Анхіало и многіе и другіе города и порты во Ѳракіи начали производить выгодный торгъ, не только съ кореннымъ своимъ отечествомъ, Милетомъ, славнымъ городомъ въ Іовіи, но даже со многими приморскими колоніями Таврическаго Херсонеса."

   "Древнія медали Пятисоюзія (mйdailles autonomes) показываютъ, что города, составлявшіе оное, имѣли сначала собственное народное правленіе; по завоеваніи же Мизіи и Ѳракіи Римлянами, автономія сихъ городовъ подчинилась, по видимому, вліянію Императорскихъ Намѣстниковъ, и съ тѣхъ поръ медали Пятисоюзія представляютъ изображенія Кесарей. Императорскія медали Одессы показываютъ, что колонія сія находилась еще въ цвѣтущемъ состояніи при Императорѣ Гордіанѣ Піѣ, т. е., около половины III вѣка; послѣ же царствованія Филиппа Аравитянина (около 250 года) ни одинъ изъ извѣстныхъ нумисматическихъ кабинетовъ не представляетъ намъ, по словамъ Г. Б., медалей греческихъ поселеній, процвѣтавшихъ между Аполлоніею и Ольвіею на берегахъ Чернаго Моря.

   Римское владычество, изгладивъ всю эту роскошь ума, вкуса и промышленности, коими Греція, общая мать просвѣщеннаго человѣчества, озарила міръ европейскій, было равнымъ образомъ неблагопріятно и ея Черноморскимъ поселеніямъ. Правда, что въ царствованіе Антониковъ, Мизія и Ѳракія поражаютъ еще яркимъ отблескомъ прежняго своего благоденствія, но Императоръ Домиціанъ былъ уже, какъ извѣстно, данникомъ Децебала, царя Дакійскаго. Одно мѣсто въ Діонѣ Риторѣ, писавшемъ въ царствованіе Траяна, свидѣтельствуетъ, какъ замѣчаетъ Г. Б., что за 450 лѣтъ передъ тѣмъ, всѣ Греческія колоніи, существовавшія на берегахъ Эвксина, отъ Ольвіи до Аполлоніи во Ѳракіи были опустошены Гетами, и что съ этой эпохи большая часть оныхъ утратила невозвратно прежнее свое благосостояніе; что разсѣянные обитатели покинули частію навсегда свои жилища; но что выгодное мѣстоположеніе Одессы, Томиса, Калдагаія и проч. предохранило ихъ повидимому отъ сего конечнаго бѣдствія, и если не возвратило сіи колоніи къ прежнему, цвѣтущему ихъ состоянію, то по крайней мѣрѣ доставило имъ средства возобновить обороты выгодной промышленности.

   При Императорѣ Филиппѣ Аравитянинѣ въ 249 году, и Требоніи Галлѣ въ 252, Гогабы, переходившіе уже нѣсколько разъ Дунай, опустошили снова Мизію и Ѳракію. Тогда вѣроятно во второй и послѣдній разъ была разрушена Одесса, вмѣстѣ съ другими греческими колоніями, процвѣтавшими на берегахъ Эвксинскаго Понта. Правда, что Амміанъ Марцеллинъ и другіе позднѣйшіе писатели упоминаютъ о нѣкоторыхъ изъ сихъ поселеній; но нѣтъ сомнѣнія, говоритъ Г. Б., что въ то время они были уже опустошены, или по крайней мѣрѣ оставлены ихъ обитателями.

   Совершенное опустошеніе Mизіи и Ѳракіи занимается конечно съ наслѣдниковъ великаго Константина. Мирный договоръ, купленный Ѳеодосіемъ II, проименованнымъ младшимъ, у Атиллы, бича Божія, былъ подписанъ въ 112 году въ самой Варнѣ. Съ этихъ поръ нищета и разрушеніе воцарились въ сихъ прекрасныхъ странахъ. Гражданскія междоусобія и свирѣпство Варваровъ: Гунновъ, Алановъ, Гепидовъ и множества другихъ кочевыхъ народовъ, хлынувшихъ изъ Верхней Азіи на нашу часть свѣта, наводнили кровію и покрыли развалинами очаровательныя долины Мизіи и Ѳракіи. Съ сего времени слава забыла этотъ благословенный край, прекрасную отчизну чудесъ и героевъ; съ сего времени одно минувшее сіяетъ во мракѣ его ничтожныхъ лѣтописей, и только неистощимое сокровище воспоминаній волнуетъ душу на священныхъ могилахъ Мизіи и классической Ѳракіи.

   Событія, слѣдовавшія за паденіемъ Восточной Имперіи; торжество Луны оттоманской; побѣды Амурата I-го, покорившаго сіи богатыя страны въ 1365 году и окончательно завоеваніе оныхъ его наслѣдниками, суть обстоятельства, чуждыя моему предмету: а потому, я пройду въ молчаніи надъ этимъ вѣковымъ потокомъ слезъ и крови. Не стану даже искать царственной урны злополучнаго Владислава: она разбита временемъ; она исчезла, вмѣстѣ съ безчисленными обломками урнъ неизвѣстныхъ!... -- Спѣшу бросить послѣдній взглядъ на мѣстность Варны, что бы сдѣланными мною открытіями подкрѣпить мнѣніе о тожествѣ сей крѣпости съ древней Одессою.

   Кедринъ, византійскій писатель, въ своей исторіи Болгаръ говоритъ: что во время перваго своего нашествія на Ѳракію въ 678 году, варіары сіи пристали къ Варнѣ близь Одиссоса, и нашли это мѣсто весьма хорошо укрѣпленнымъ. Лёбо, повѣствуя о семъ же событіи, равнымъ образомъ замѣчаетъ, что по отступленій арміи Императора Ираклія, Болгары овладѣли Варною близь Одиссоса и проч.

   "Перевороты, которые испытала недавно большая часть земли, занимаемой нынѣ Варною," говоритъ Г. В: "не открыли никакихъ остатковъ древности. Это обстоятельство вмѣстѣ съ словами приведеннаго нами писателя (Кедрина), помѣщающаго Варну близь Одессы, а не на самомъ мѣстѣ!!!..., гдѣ находился сей городъ, не позволяютъ сказать ничего вѣрнаго о положеніи онаго. Предметъ сей могутъ объяснить одни только новѣйшія открытія, плоды изслѣдованій или даръ случая. До тѣхъ же поръ все, относящееся къ оному будетъ гадательнымъ."

   Тщательное обозрѣніе Варны и ближайшихъ ея окрестностей не открыло мнѣ ни малѣйшихъ слѣдовъ другаго города; но 7 кусковъ древняго мрамора, найденныхъ мною внутри самой Варны, разоблачаютъ, кажется, вполнѣ предметъ, коего объясненіе предоставлялъ Г. Б. дару случая или усиліямъ новѣйшихъ изслѣдованій. Пять изъ сихъ памятниковъ древности суть, по моему мнѣнію, надгробные мраморы. Два изъ нихъ украшены барельефами, три другихъ барельефами и греческими надписями; о послѣднихъ же двухъ -- я не смѣю и заикнуться до желаемаго подтвержденія моихъ догадокъ изъ Одессы. Скажу только, что на этихъ двухъ обломкахъ основываются всѣ мои надежды. Оба они представляютъ по нѣскольку строкъ греческихъ надписей, весьма хорошо сохранившихся. Одинъ изъ сихъ мраморовъ кажется мнѣ остаткомъ великолѣпнаго пьедестала. Огромная величина онаго заставляютъ думать.... но еще разъ -- до разрѣшенія моихъ высокопарныхъ предположеній, я не смѣю сказать болѣе ни слова о семъ предметѣ.

   Не взирая на всѣ мои усилія въ отношеніи къ открытіямъ нумисматическимъ, я не могъ собрать здѣсь по сіе время болѣе 13-ти монетъ и медалей; но если качество можетъ въ нѣкоторыхъ случаяхъ быть предпочтено количеству, то я ни мало не колеблюсь обратить ваше вниманіе на археологическое достоинство моего пріобрѣтенія. Изъ числа купленныхъ мною монетъ, древнія медали (mййdailles autonomes) Анхіала, Томиса, Каллатіи и Одессы, кажутся мнѣ въ особенности достойными взгляда и разбора почтенныхъ адептовъ Археологіи; что же касается до меня, то смиренный профанъ можетъ только пожелать симъ господамъ счастливыхъ успѣховъ въ ихъ ученыхъ трудахъ надъ сдѣланными имъ открытіями.

   Говоря о здѣшнихъ строеніяхъ, я не сказалъ до сихъ поръ ничего о цитадели, возвышающейся близь сѣверныхъ воротъ Варны, потому, что не хотѣлъ отдѣлять отъ общаго очерка открытыхъ и замѣченныхъ мною памятниковъ древности, того изъ остатковъ оной, который болѣе всѣхъ другихъ пощаженъ рукою неумолимаго времени и еще возвышается, какъ единственный мавзолей надъ могилою древней Одессы. Въ самомъ дѣлѣ, прохаживаясь по этой ветхой цитадели, взирая на странную наружность, на стиль массивнаго ея построенія, вы невольно переноситесь мыслями въ тѣ далекія времена, когда могучіе Киклопы созидали города изъ отторгнутыхъ ими утесовъ. Отдѣленная отъ пристани однѣми только стѣнами нынѣшней крѣпости, эта цитадель была конечно до основанія оныхъ единственнымъ оплотомъ греческаго города, Акрополисомъ древней Одессы. Стѣны сей крѣпостцы испещрены обломками мраморныхъ карнизовъ, великолѣпныхъ капителей и разныхъ другихъ украшеній изящнаго греческаго зодчества. Желая имѣть образчикъ онаго, я приказалъ вынуть для себя одинъ изъ таковыхъ обломковъ. Пускай нынѣшній рѣзецъ потрудится надъ изображеніемъ этихъ лавровыхъ листьевъ, которые только что не колышутся на древнемъ мраморѣ. Находящійся въ другой части города провалъ, почитается жителями входомъ въ древнія Варнскія Катакомбы; нынѣ наружное отверстіе онаго обращено въ жертв